В который раз Джон убеждался, что страх – это универсальная энергия. С равной вероятностью он может сделать тебя сильным или сделать тебя слабым. К сожалению, тех, кого страх смерти делал слабым, на лайнере было подавляющее большинство. Тилман к их числу не принадлежал.
У него было неоспоримое преимущество по сравнению с окружающими: он совершенно точно знал, когда лайнер потонет и сколько времени у них есть. Инстинкт и опыт моряка сыграл добрую службу, и мужчина знал, что в запасе есть еще пять-семь минут, как знал и то, что эта шлюпка станет последней, спущенной на воду – и то не факт, что удастся спустить: даже сейчас она опасно накренилась носовой частью вперед. Это, однако, не смущало смуглого красивого мужчину, целеустремленно занявшего место у руля. Джон поинтересовался, умеет ли тот управлять шлюпкой, и получил утвердительный ответ. Этот мужчина почему-то не нравился Тилману – он вел себя… как сам Джон. Моряк кивнул и продолжил посадку.
Перед ним мелькнуло лицо Санджая, и, как ни странно, Тилман был рад, что этот странноватый веселый темнокожий (слишком много определений, да?) аниматор окажется в числе спасенных. Поэтому когда Гани попытался подняться и покинуть шлюпку, выход из оной ему загородила фигура старшего помощника капитана
- Куууууда? – прорычал Джон сквозь зубы и положил руку на плечо аниматора. – Не глупи, Санни, ты либо останешься здесь, либо умрешь. И ты останешься.
Сказано это было без тени симпатии, почти с угрозой: Джон знал, что в экстремальных ситуациях агрессия и враждебность производят гораздо более сильное впечатление, чем проникновенный тон.
Времени было мало; шлюпку надо было спустить. Секундная заминка – говорить или нет? – и Тилман решительно наклонился к Санджаю и тихо сказал, чтоб слышал лишь он.
- В одной из шлюпок моя жена – Кристина, ты знаешь ее. Если со мной что-то случится, ты должен передать ей, что… Скажи, что я ни о чем не жалею. Она поймет.
Он исподлобья заглянул индусу в лицо, словно пытаясь убедиться, что тот правильно все понял. Потом Джон потрепал его по плечу и подтолкнул обратно в шлюпку.
Тилман отошел назад и, повиснув на рычаге шлюпбалки, привел в действие механизм, спускающий шлюпку на воду. Тросы заскрипели, особенно передний – шлюпка опасно накренилась вперед, носом вниз, но еще удерживала равновесие и не переворачивалась вверх дном, чего можно было опасаться.
- Держитесь за что-нибудь! – крикнул Джон пассажирам.
Те двадцать секунд, за которые маленькое судно преодолело расстояние от верхней палубы до края воды, казалось, увеличились втрое – но вот шлюпка коснулась бурлящих у лайнера волн, сначала носом, потом опустилась середина, и вот она уже с плеском покачивалась, не удерживаемая больше тросами. Шлюпка была свободна от лайнера. Как и сам Джон.
Он отпрянул от борта, на ходу стянул белую фирменную рубашку и отбросил её в сторону, когда двигался прочь по палубе.
- Черта с два, - прошипел Тилман сквозь зубы. – Теперь я сам по себе.

ООФ: Все игроки переходят в локацию Третья шлюпка

***
В первый год службы в армии их любили мучить тревогами. Вот так посреди ночи в каюте раздавался вой сирены, и тебе нужно было натянуть на себя всю одежду и явиться на палубу меньше чем за минуту.
Джон очень хорошо запомнил свою первую учебную тревогу. Они стояли на якоре неподалеку от Мексики, и построение проходило прямо рядом с бортом. На него не успело только пять человек, среди которых был Тони – неловкий, неказистый парень, в котором все было «не» - некрасивый, неумный, нелюбимый. Возможно, в нем были какие-то и положительные черты, но за неделю, что новобранцы провели друг с другом, он не успел их раскрыть.
Тони был из разряда людей, которые всегда раздражают начальство. Именно к нему и докопался сержант. Он велел Тони прыгать за борт в качестве наказания за нерасторопность, на что тот признался в неумении плавать. Это взбесило сержанта и, плюясь в лицо толстяку, он начал кричать:
- Не умеешь плавать? А если твой товарищ упадет за борт, что будешь делать? Надувную утку ему бросишь? Кто его спасет? Твоя мамаша? Если человек за бортом, ты обязан его спасти! Любым способом! Хоть сам прыгни! Так что учись, начинаешь прямо сейчас.
- и вытолкнул Тони за борт.
Они не могли видеть, что происходит возле корабля – но нетрудно было догадаться по крикам и плеску воды. Когда крики начали стихать, Джон не выдержал. Вышел из строя, прыгнул за борт и вытянул нерасторопного парня, который уже собирался пойти на дно.
Когда они, мокрые, вернулись к построению, сержант, злой как черт, потребовал от Джона объяснений, на что Тилман просто сказал, выпрямившись по струнке:
- Если человек за бортом, я обязан его спасти, сэр. Любым способом.
Сержант пару секунд смотрел на него. А потом заржал.
Тони не нравился Тилману и это не было проявлением человеколюбия. Он просто хотел выделиться и заявить о себе, что прекрасно удалось. А с тех пор у Джона появился поклонник, преданный как пес.

***
Толпа вокруг обезумела – они поняли, что в шлюпки уже не попасть, и теперь превращались в неконтролируемое человеческое месиво.
Джону нечего было делать на лайнере – он свой долг выполнил, спас около пятидесяти человек, теперь пора подумать об одном, более важном. О себе.
Селебрити никогда ему не нравился: слишком глянцевый, слишком неповоротливый. Слова, сказанные Санджаю, не были признаком отчаяния: Тилман не собирался свесить лапки и пойти ко дну с двумя тысячами неудачников, проспавших свою жизни. Но чем черт не шутит… в конечном счете, только в такие минуты понимаешь, что для тебя действительно важно, а что – шелуха.
«Знаете это чувство: стоишь на краю обрыва, так и тянет прыгнуть вниз? У меня его нет»
Тилман выбрал место на палубе, где скопление людей было не таким плотным. Перебравшись через бортик, Джон на несколько секунд замер, вглядываясь в горизонт прямо перед собой - он окрашивался в золотисто-розовой рассветный цвет. Подяв руки и сложив их клином, Тилман прыгнул вниз головой – туда, где перед ним раскинулось темное, кипящее небо океана.

>>> За бортом / вода