Вокруг всего было много: много криков, много мнений, много советчиков, то и дело Джон слышал свое имя, и ему пришлось просто отключить внимание и не реагировать на происходящее. Тем более что он уже все понял - большинство хотят плыть. Безрассудно, немыслимо, плыть по координатам, которых не может, не должно быть здесь!
Никто не задает шлюпке координаты! Это просто глупо, невозможно понять, где она понадобится.
Какая-то мысль неприятно скребнула по подкорке, но он не успел ухватиться за нее: Джейк крикнул чуть ли не на ухо, оповещая, что им лучше держаться вместе, а тот парень, на дальней шлюпке, и вовсе завел мотор и поехал прочь. Джон поморщился, глядя ему в след.
Идиот. Какого черта он делает?
А впрочем, они будут такими же идиотами, потому что последуют за ним. Цепляться за последнюю надежду, пусть и безумную и иррациональную - очень свойственно человеческой натуре.
Джон предоставил Зиму управление "командой" и "связями с общественностью", сам же просто повел шлюпку по координатам. Приходилось признать, чтопарень впереди - грек, что ли? - шел верн, на удивление верно для обычного пассажира. И Джону это не нравилось.
По дороге он вообще понял, что ему не нравится все в этой ситуации - если откинуть, конечно, что в кораблекрушении в принципе мало приятного. У него время подумать, и он вспомнил все детали трагедии: капитана без сознания, сломанную приборную панель, беспорядок в капитанской рубке, шлюпки с оборванным тросом... Это было не просто подозрительно, это уже переходило грань: "что-то здесь не так" до уровня "не может быть". А эти координаты... Почему-то Джон был совершенно уверен, что они правильные, и увереннасть эта был безрадостной, мрачной, как и его лицо. И поэтому он не удивился и не обрадовался, когда прямо перед шлюпками, из океана вырос остров.
Они плыли полтора-два часа, и уже наступило утро.

ОТЫГРЫШ ЗАКРЫТ