Вчерашний разговор с Кристиной закончился быстро, как и все предыдущие, – почувствовав, что они затронули опасную тему, Джон просто закрыл его. «Я видела, как ты оставался на тонущем корабле, который затягивало под воду. Я видела, как ты вернулся с головы до ног в крови. Это тяжело. Я просто не хочу через день-другой проснуться и увидеть твой труп, я не выдержу этого. Ты здесь не единственный мужчина, чтобы решать проблемы остальных.» В ответ он и глазом не моргнул, хотя знал, что ей наверняка пришлось пойти на сделку с дьяволом, чтобы сказать эти слова. Просто попрощался и перевернулся на другой бок, как делал всегда, когда тема становилась скользкой.
Джон Тилман никогда не был зацикленным человеком, но слова Кристины засели глубоко в голове. Он никогда на думал, что их примирение возможно, и уж точно не догадывался, что они могут оказаться вдвоем на оторванном от цивилизации острове – это же анекдот какой-то! Но сейчас нужно было решить один важный вопрос: надо ли ему это?
В отношениях с женщинами на этом острове Тилман сразу и прочно выбрал одну линию поведения: держаться подальше. Он избегал приставаний Тони, сторонился Кристины, и даже тему случайного секса, затронутую с Селин и прерванную женской дракой, не стал развивать. И дело было не в целомудрии или еще каких-нибудь глупостях, вовсе нет. Просто Тилман очень хорошо понимал принцип, по которому складываются отношения людей в закрытом пространстве. Одно дело, когда ты переспал с девчонкой и уехал, полностью уверенный, что не увидишь ее в жизни, а другое – ежедневно после видеть ее, сталкиваться, говорить, жить бок о бок. Сейчас же ситуация была накалена, и чем меньше раздражителей будет – тем лучше.
Обо всем этом он думал остаток ночи, когда сменил Майка на дежурстве в лагере. Огонь потрескивал уютно, но спать не хотелось. Время от времени Тилман поднимался, чтобы пройти по лагерю, размяться и проверить Сократа.
Утро наступало долго – оттого, что небо было затянуто тучами и свет еле-еле добирался сквозь них до острова, затерянного в Атлантике. Обстановка в лагере плюс осадок от вчерашнего – все очень соответствовало погоде.
Где-то в районе семи – половины восьмого, когда в лагере начали просыпаться первые люди (ложились здесь с сумерками, а просыпались рано), Джон подбросил в догорающий костер остатки хвороста, поднялся, сходил за бутылкой воды, последней из запасов, и отправился к Сократу. Тот спал – либо делал вид, что спит. Тилман оставил воду рядом с ним, чтобы можно было легко нащупать, а когда вернулся в лагерь, увидел Зима, который собирался в джунгли на поиски еды – сегодня была их очередь.
- Ты не обязан. Мы с Нехой и Тоби втроем легко справимся, - это было ложью, Неха была миниатюрной слабой женщиной, и пользы от нее в том, чтобы собирать и перетаскивать еду, было как от ребенка – не сравнить с сильным мужиком вроде Зима. Но предлагая это, Тилман был стопроцентно уверен, что Зим откажется. Так оно и вышло.
И вот сейчас, когда они углубились в джунгли, коп что-то буркнул по поводу «Бла-бла-бла» - и исчез между деревьями. Тилман нахмурился, но провожать его не стал – он может дать совет или помочь делом, но играть роль жилетки и говорить о чувствах – помилуйте, тут он пас.
Он отправил Тоби в лагерь с фруктами, которые они уже собрались, и остался наедине с молчаливой Нехой.
На чертовых фруктах мы долго не протянем. Нужно мясо. Но по такой погоде – нет, ничего не получится…
Погода действительно шептала – впервые после крушения пошел дождь, и этот сюрприз был не из приятных. Внезапно даже для себя Тилман заговорил:
- Люди, которых вы вчера нашли в лодке, – отчего они умерли?
Вчера на собрании эта тема оказалась отодвинута по сравнению с более насущными, а сейчас же Тилман вспомнил об этом и сильно напрягся. Ему, как моряку, казалось очень сомнительным, что шлюпка с двумя мертвецами могла доплыть до острова, до которого они плыли по координатам.

Тилман остановился и резко повернулся к ней. Брови поползли вверх, губы скривила язвительная улыбка.
- Вот как. Ты не знаешь.
Взгляд девушки был опущен, она избегала смотреть Тилману в глаза, и это наводило на определенные мысли.
- Из тебя плохая лгунья, Неха.
Тилман не был идиотом, а вчера не завел этот разговор только потому, что было слишком много проблем, среди которых два прибитых к берегу тела слегка затерялись.
На этом острове слишком много тайн, и это меня задрало!
Да, в какой-то момент раздражение превысило допустимую отметку, и Тилман собирался решить эту проблему одним ударом, разрубить гордиев узел. Эта ситуация очень сильно напоминала ему другую, такую же темную: первый день на острове, они с Кэрол и Майком отлучились на два часа, а когда вернулись, мать Джека, которая по идее должна была с нетерпением ждать их прихода, уже закопали в землю. Быстро и без шума.
При всем при этом Джон упустил из вида, что некоторые вещи лучше не трогать, что не стоит задавать вопросы, ответ на которые не хочешь знать.
Он сделал шаг вперед, к ней, заставляя Неху вжаться спиной в дерево, и поставил руку справа от нее, не давая уйти – от него, от разговора, от ответа. Тилман снова улыбнулся, на этот раз включив свое обаяние. Голос прозвучал мягко:
- Серджио и Чейси не дрались. У них на руках не сбиты костяшки, - он не знал этого доподлинно, просто стрелял вслепую – проверка на вшивость. Он наклонился ближе и говорил теперь ей едва ли не на ухо. – Что произошло вчера? Неха, что они сделали? Ты не обязана прикрывать их, подумай о себе: в вашу историю не поверил не только я, и если кому-то захочется проверить эти могилы…
Он многозначительно замолчал.

В точку, Джон. В самую точку.
- Я не могу... – Тилман скривился. Не самая удачная отговорка.
Всё ты можешь.
Она боялась? Ее запугали? Ей угрожали? Или остальная троица успели стать ей семьей родной, что она прикрывает их? По крайней мере, его трюк удался – гневных возражений не было слышно, что значило лишь одно: Тилман оказался прав. Они бессовестно, совершенно элементарно солгали.
Черт возьми, что же там произошло?
Неха даже в глаза ему смотреть не могла. Но Тилман чувствовал: надо надавить еще немного, и он всё расскажет! А то, что ей это может принести неприятности – ну, что же, это уже ее проблемы. Он должен знать.
Вопрос девчонки поставил Джона в тупик. Она пару секунд непонимающе на нее смотрел, а потом начал смеяться.
- Ты серьезно предлагаешь мне самому придумать для вас оправдание? Хорошо, - он облизал губы, делая вид, что размышляет. – Был кто-то третий. Они не дрались друг против друга – значит, они дрались вместе против кого-то еще.
Третий? Ты знаешь, кто им может быть. Но почему только третий? Третий и четвертый. Два парня. Два избитых парня. И две могилы. Все логично, ты это знаешь.
Мы можем летать в космос, расщеплять атом, создавать водородные бомбы, клонировать людей, но думать так и не научились. Джон не умел ни первого, ни второго, с бомбами и людьми обращался на уровне «обезвредить», но думать он умел. Черт, и как умел! Сейчас его мозг работал в режиме повышенной нагрузки, он просчитывал все варианты, потому что решение проблемы было, и оно Тилману очень не нравилось.
Бритва Оккама: самое простое решение – самое верное.
Ты знаешь.
Выражение его лица переменилось слишком очевидно. Он смотрел на Неху со смесью ужаса и удивления, потом сделал шаг назад, второй – ничто теперь не мешало ей уйти. Джон провел рукой по голове, по волосам. И наконец с чувством воскликнул, ткнув в сторону девушки указательным пальцем:
- Какого чёрта, Неха! Вы что, их убили?!!! – звучало как «Вы что, дебилы?!». А впрочем, это было недалеко от истины: каким дебилом надо быть, чтобы убить человека и закопать его – внимание! – на кладбище, поставить сверху надгробие, а потом явиться в лагерь и заявить, что так оно и было?!
Тилман боролся между желанием рвануть в лагерь и выяснить всё у остальных и тем, чтобы схватить Неху за шиворот и встряхнуть как следует, дабы ответ сам выпал из нее.
Но он стоял и бешеным взглядом сверлил ее. Он ждал ответа.

Тилман смотрел на нее и понимал, что еще мгновение – и он ударит Неху. Даст ей звонкую, смачную и очень болезненную оплеуху, от которой на ее щеке останется сначала красный отпечаток его ладони, а потом – синяк размером с грушу.
Он сжал руки в кулаки и начала глубоко дышать. Нихера это не помогало! Его аж перекосило от злости, он со скрипом сжал зубы до такой степени, что желваки заходили туда-сюда.
Раз… два… три… Успокойся… это всего лишь маленькая девочка…
Чем больше она говорила (а она действительно пыталась тянуть время, непонятно только ради чего), тем больше Тилман убеждался во мнении, что из этого дела дерьмо так и льется.
- Я уже тебе не верю, - сквозь зубы прошипел он.
Как она представляла себе дальнейшее развитие разговора? Что Тилман скажет – «на нет и суда нет», развернутся и пойдет в лагерь, жить как прежде? Ничего подобного. Он дошел до точки невозврата и теперь узнает правду, какой бы страшной она ни была. Черт, да он вчера чуть не погиб, и совсем не для того, чтобы жить на одном острове с людьми, совершившими здесь нечто, что даже вслух произнести нельзя!
С другой стороны, не Тилману их судить… Хотя постойте. Как раз ему.
- Черта с два, - он с силой ударил рукой по стволу ближайшего дерева, но это не выпустило злость. – Мне плевать на чувства и мнения, когда здесь каждый день умирают люди!
Струи дождевой воды стекали по его лицу, холодные, но Джону казалось, будто он горит – он не был особенно вспыльчивым человеком, но если уж терял над собой контроль, то буря быстро не утихала.
Теперь он стоял в пол-оборота к Нехе, голова опущена вниз, взгляд исподлобья. Он повернул к ней лицо.
- Значит, не хочешь по-хорошему? Что ж…
Он развернулся и быстро пошел прочь, решительно настроенный узнать правду. И если для этого придется извлечь на поверхность секреты – в самом что ни наесть буквальном смысле – Тилман был достаточно взбешен для этого. Он твердо решил пойти до конца и теперь направил свои стопы к кладбищу.

>>> Кладбище

>>>>> Медицинский шалаш

Никому нельзя верить. Так ответит вам Нэд Оруэлл, если вы рискнете задать этот вопрос. Никому, даже ему самому. Валюта должна быть осязаемой, отношения прозрачными и взаимовыгодными.
Тилман не верил ему и опасался, это было понятно по взгляду. Даже неискушенный человек поймет, когда его ненавидят или боятся все в лагере. Другой вопрос в том, что его это устраивает. Цель достигнута, собаки спущены, теперь вопрос только в том, кто сильнее.
В тюрьме Нэд научился нескольким вещам, которые спешно применяет на свободе. Закон выживания был одним абсолютно для всех, не зависимо от того, был ли это детский сад, средняя школа, черный район или остров.
Мужчина посмотрел на Лору, которая некоторое время назад отстала от похоронной процесси, а теперь снова завела свою пластинку.
- Слушайте, еще не поздно повернуть назад.
- Женщина, уймись, – не выдержал он.
Оруэлл не был человеком, который разводил разговоры и старался объяснить свои действия, он просто действовал.
Он зыркнул на старпома готовый взорваться в любой момент, если тот скажет ему слово поперек. Жара и вонь (да, от тела уже начинало вонять, хоть и дух еще не совсем вышел) сводили с ума, а за словом/ножом и кулаком в карман Оруэлл не полезет.
- Хочешь проститься с трупом, иди молча, не хочешь, разворачивайся и в лагерь, – а на что она еще могла повлиять?
Шли долго, руки начали уставать. Среди зарослей Нэд заметил еще более густые заросли и остановился.
– Сбросим его туда? – мужчина кивнул на овраг. – Туда никто не полезет.

- Женщина, уймись.
Лрра замолчала. Потому что себе дороже с таким спорить. Это уже они унесли из лагеря Билли, а кто знает, что будет через пару дней? Будем убивать направо-налево? А какая разница, уж если больного не пожалели, то на здоровых вообще смотреть не будем. Убьем неугодных, Тилман? С какой это стати, внезапно пришло в светлую (я про цвет волос) голову Лоры, Джон распоряжается всем на острове? Решает, кому жить, а кому умереть? И почему, главный вопрос, Нед его слушает? Тут дело явно не чисто...
- Мы не собираемся его убивать.
- Да ладно? - едко спросила Лора в сторону. Спорить, а если честно, и общаться с этим человеком ей не хотелось.
- Мы просто убрали Билли из лагеря.
- И тем самым убили его, - добавила Лора, несмотря на злобные взгляды, которыми Тилман и Оруэлл ее явно окатили.
Видимо, Тилману таки надоели комментарии Уайльд, которыми она сопровождала каждую его фразу - ну и правильно, в принципе, сама Лора тоже бы злилась. Он развернулся к ней и глаза его полыхали гневом.
- Будешь трястись над его трупом?
- Все лучше, - ответила Лора, - Чем бросать без помощи умирающего. На его месте и ты мог бы оказаться, и тогда похожее решение бы тебя не обрадовало!
Потом Джон сказал про Кристину и остальных, и в голове у Лоры точно что-то помутилось.
- Не надо мне тыкать Кристиной и прочими, - закричала она, - А если через пару дней ты решишь, что ты вправе решать, жить им или умереть? Что тогда делать? Уж тебе-то тогда будет плевать и на Николь, и на Терезу, и на, - ядовито, - Кристину.
Они говорили на разных языках. Лора одно, Джон - другое. Все типично, он не хотел слушать ее, а она совершенно не желала принимать его точку зрения.
- Только вот не надо трогать меня, ладно? - Уайльд сделала шаг назад, подальше от Джона и Неда, поближе к Билли. Присела рядом с больным, потрогала рукой лоб. А потом прислушалась. Нагнулась ниже, почти к самому лицу Сэндса, послушала.
Лора двумя руками закрыла лицо, потерла глаза. Потом взяла Билли за руку, попыталась найти пульс. И не нашла.
- Ох, - только и сказала она, - Кажется, Джон, ты своего добился.
Неужели нельзя было подождать полчаса? – пронеслось в голове Уайльд, - Полчаса. И не пришлось бы участвовать в этой безобразной сцене. Всего каких-то тридцать минут, и он бы умер по-человечески, а не где-то в джунглях, как зверь, которого прогнали доживать последние минуты подальше. Лора вспомнила, как на берегу Билли отдал остатки еды Кристине, потому что ей было нужнее. Вспомнила Сникерса, вспомнила, как она и Сэндс сидели на берегу вечером. Билли не заслужил такой смерти.
Уайльд уселась прямо на землю, запустила руки в волосы. Все силы внезапно ее покинули, и она осталась сидеть на земле, только посмотрела на двоих мужчин, которые стояли неподалеку, да на Билли. Мертвого Билли.

- Кажется, Джон, ты своего добился.
Тилман поднял глаза к небу. Что уж поделать, ему, видимо, не избежать патетических фраз в свой адрес. Лично к Билли он не питал ненависти, по сути это был неплохой парень с плохими мозгами. Гораздо более мирный и безопасный, чем подавляющее большинство. И если бы у Тилмана была возможность спасти этого чудака, он бы пошевелил пальцем, и даже не одним. Но такой возможности не было.
Он внимательно смотрел на Лору. Она расстроена потому, что погиб ее подопечный, или потому, что им оказался именно Билли? Что их связывало? Тилман не знал и не хотел знать. По сути, теперь это не его дело. Говорить, что ему жаль, будет напрасно – это только обозлит Лору. И будет лишним.
- ...тебе пора, - это Оруэлл напоминал про вторую часть их соглашения, а именно свою оплату. Увы, у Тилмана не было никаких других способов заинтересовать этого ублюдка помимо того, что он пообещал ему в конечном счете.
Я надеюсь, Лора знает анекдот про то, что нужно делать, если изнасилования нельзя избежать.
Тилман не оправдывал себя – он прекрасно знал, что поступил как негодяй, и сейчас поступит так же.
- Кстати, Лора. Ты уж прости, но тебе стоит пойти с Оруэллом, - Тилман развел руками. Угол рта пополз вверх в злой усмешке. – И помни, что во всем, что произойдет, ты виновата сама. Если добрый дяденька предлагает тебе конфетку, это еще не значит, что стоит запрыгивать в его темный фургон.
Нельзя идти с двумя незнакомцами в джунгли одной и надеяться, что с тобой ничего не случится.
Тилман кивнул Оруэллу, который от нетерпения едва ли землю еще не рыл, а потом снова посмотрел на Лору, пристально так, внимательно.
Не стоило тебе показывать, что знаешь обо мне с Кристиной.
- Когда вернешься в лагерь и решишь рассказать всем, какая я сволочь и как ты меня ненавидишь, вспомни, что ни один человек не помог тебе заступиться за Билли. Ни один. Так что можешь уже сейчас смириться с мыслью, что им всем плевать. Развлекайтесь, ребята.
И, продолжая усмехаться, он развернулся и пошел обратно в лагерь.

>>> Лагерь

Тилман правильно его понял, мужчина даже кивнул. Только вот говорил он много, пытался что-то объяснить. А зачем? И так все понятно.  Лора сглупила, теперь она должна отойти с Оруэллом от трупа на приемлемое расстояние и расплатиться за его услуги.
Единственное, что он не понял, так это заявление «когда вернешься в лагерь». Может, ему понравится эта блондиночка и она вернется в лагерь не так скоро, как думает.
Все то время, пока старпом и докторша говорили, Оруэлл просто стоял и слушал, положив руки в карманы. Не то, чтобы он готовился, много времени для разгона ему не требовалось. Просто нет смысла встревать, все равно ничего уже не изменится.
- Они не знали.  Ты просто им не сказал!
Сказал, не сказал. Какая разница? – мужчина закатил глаза.
Тилман ушел, как и время для разговоров.
Пошли! – он схватил женщину за руку и с силой дернул в направлении джунглей подальше от трупа.
Далеко не пришлось идти, удобная поляна с густой травой нашлась буквально сразу же. Нэд буквально бросил Лору на землю, опускаясь на колени, расстегивая джинсы по ходу движения.
Не смотря на все, что происходило на острове, она была такой чистенькой, кажется, даже палящее солнце едва коснулось белой кожи.
Можешь кричать, – выдавил он, дыхание уже участилось, стало тяжелым, предвкушающим, - мне это даже понравится, – Нэд криво улыбнулся, а потом почувствовал как по лицу полоснуло болью.
Сука! – взревел он.
Пришлось ударить докторшу по лицу так, чтобы не распускала руки, а пока, она хваталась за щеки, разорвать тонкий черный свитер. Оруэлл резко перевернул Лору, придавил ее собственным весом к земле, ловко двигая руками, чтобы избавить от одежды.
Не надейся! Быстро не будет, – злобно прошептал он у самого уха перед тем, как начать.
Женщина лежала лицом вниз, часть одежды была разорвана, часть все еще где-то на теле, только гораздо ниже. Белокурые локоны прикрывали ссадину на ее лице, смешивались, кажется, со слезами, он не всматривался. Нэд все еще был сверху, удерживая ее руки.
Он медленно, с наслаждением втянул воздух вместе с ее запахом, приподнялся на колени и шлепнул ладонью по белому заду.
Только не говори, что тебе не понравилось, – можно спокойно одеться, она ничего уже не сделает. Сейчас бы покурить, да?

Было утро и был новый день. Если бы она сейчас лежала в собственной блевотине, угашенная наркотиками и алкоголем, а ее обувь вдохновенно трахал бы карлик, Тони чувствовала бы себя лучше. Или, по крайней мере, также.
Билли становилось хуже и она готовила себя к худшему, но надежда все еще теплилась в похудевшем пошлом тельце, посылая в глуповатую головку импульсы, заставляя взять этот банан и съесть его.
Немного позже утром Джейк оторвался от Тилмана и Терезы, к которым прилип и долго не отходил от них, подошел к ней и предложил пройтись. Они очень долго шли молча, а потом остановились в живописном месте.
Все вокруг прямо дышало красотой и свежестью, под кронами деревьев солнечные лучи были не так агрессивны и можно было немного передохнуть от жары, Тони даже почувствовала себя получше, буквально на пару минут получше, а потом Джейк принялся говорить.
Тон его был уверенным, железным, не таким высокопарным, как всегда, но было видно, что коп не потерпит оспариваний своей правоты. Речь шла о Билли и о том, что с ним делали прямо сейчас...
Нет! – вырвалось у девушки из груди.
Это был даже не возглас, это был стон.
Он выживет, он сильный! Он тут вам еще всем покажет, – с каждым словом Тони все больше кривилась и всхлипывала.
Девушка видела своими глазами во что превратился ее друг за ночь. Лучше бы это белобрысая сучка отдала таблетки ему, насильно бы запихнула, он бы справился.
Это док, она виновата! Если бы таблетки дали ему, он бы выжил. Билли не пришлось бы умирать, ему не пришлось бы бросать меня одну, – Антонина упала на колени и закрыла лицо ладонями, рыдая.
Этот патетический жест скоро войдет в привычку. Зим попытался приобнять ее, но девушка дернула плечами.
Она никого не винила, просто было так гадко, что хотелось пойти к Билли, лечь там рядом с ним и сдохнуть. Именно так она и поступила.
Когда вокруг больше никого не было, Старк поднялась, кое-как отряхнула колени и направилась в джунгли, она просто шла от медицинского шалаша прямо, потом левей, потом ей казалось, что начинает ходить кругами. Долгий изнуряющий путь, когда надежда медленно умирала и нужно вернуться обратно. Антонина услышала шаги голоса, мужской и слабый тихий женский. Она осторожно выглянула из-за кустов, чтобы не помешать тому, что там могло происходить. Челюсть открылась моментально, оставаясь такой несколько секунд, рискуя впустить насекомых в рот.
Картина маслом – все ясно без  лишних слов, заплаканное разбитое лицо Лоры и полуголая фигура Нэда. Эту скотину она прохавала еще с первых дней на острове, когда он пытался распустить руки. Но ничего, Тони тоже не пальцем делали, она тоже, знаете ли, может. Если не найти Билли, то хотя бы сделать доброе дело – честный расклад.
Девушка выбежала из чащи и со всей силы пнула Оруэлла под коленку, а потом под вторую.
Сука ты, получай! – она оббежала, замахнулась в третий раз, целясь между ног.