А она это себе не так представляла (таки да, представляла, пару раз точно). Когда сзади раздался голос Слава, она уж было подумала, что он действительно ушёл. Но его голос, смешанный с именем бывшего возлюбленного, производили странный эффект – оправданное ожидание и «зачем всё это?».
Тайлер Блэйк, её самая большая любовь и вместе с тем самое большое разочарование. Никого ещё Джин так не любила, как его, и слова «ты навсегда останешься в моем сердце» не были ложью – разве что не в сердце, а на левой груди, над кармашком, в котором, как знать…
Она всегда знала, где Блэйк – не здесь, не рядом. Зато здесь была она и был Слав, и оба они – раздетые и согласные на всё взрослые.
- Не важно, - одновременно с ним тихо ответила Джин и чуть усмехнулась этому совпадению.
Слава ответ удовлетворил – похоже, более чем: он буквально набросился на неё, и Джин ненароком подумала, что он не врал, говоря, будто не умеет любить женщин. Нет, ей не хотелось быстрого пьяного перепихона впотьмах, для этого она бы поднялась в лифт или туалет и нашла кого-нибудь, кроме Слава – чтобы не замешивать чувства.
Она же всегда думала, что любовник он чуткий и внимательный, но с самого начала всё пошло не так: его поцелуи лишали дыхания в отнюдь не метафорическом смысле, Джин почти физически ощущала, как рвётся ткань белья под его пальцами, всё было как-то несуразно, поспешно, как угловатый юношеский секс, и даже грубо. Такие порывы смотрятся отлично в порнофильмах, но вряд ли найдется женщина, которая будет счастлива такому обращению. Она чуть не вскрикнула, когда Слав потянул её за волосы – случайно или нет, Джин не поняла.
Чёрт, а говорили, только в первый раз больно.
Вдруг, словно уловив её мысли, он остановился. Поцелуи стали нежнее, а движения медленнее – заглянув ему в глаза, Джин почувствовала, что даже несмотря на такую прелюдию, всё рано безумно его хочет.
- Да, - выдохнула ему в губы.
Наверное, уводить его в воду было не лучшей затеей – Джин вообще славилась принятием неудачных решений. Она повела плечами, показывая, что хочет освободиться из его объятий; а когда ноги коснулись песчаного дна, взяла Слава за руку, как делала это не один раз сегодня, и повела прочь из океана, на берег.
Люди, вышедшие из водной стихии, обретшие почву, землю под своими ногами – в этом есть что-то античное, почти мифическое. А древние греки-язычники понимали в сексе как никто другой. Тёплый ямайский ветер холодил кожу, она покрывалась мурашками и затвердевала в нужных местах. С волос и обнаженного тела на остывающий песок стекала вода.
Возле шезлонгов Джин остановилась – на светлом песке сиротливо, как брошенные любовники, лежали части их одежды. Она решила взять инициативу на себя, показать Славу, как ей нравится. Прижавшись к нему, встав на цыпочки, она начала чувственный, влажный поцелуй, от него по всему телу разливалось томное, желанное напряжение, которое искало выхода. Она увлекла Слава за собой на шезлонг. Руки медленно опускались вниз, поглаживая его шею, плечи, спину, чувствуя под кожей напряжённые мышцы. Джин обхватила ногами его бедра; одна рука скользнула вперёд, к его животу и ниже.
Она открыла глаза, правая бровь, изогнувшись, дёрнулась вверх, и, оторвавшись от его губ, Джин не удержалась от комментария:
- Ммм, зачёт.
Лаская и стимулируя, Джин направила его в нужную сторону.
Кроме них на пляже не было никого. Негромкие, но сочные звуки поцелуев могли бы привлечь ненужных свидетелей, если бы кому-нибудь из гуляющих на вечеринки хватило терпения и мотивации дойти сюда. Но мысль о том, что их могут увидеть, только добавляла пикантность происходящему.
