Шанс будет последним...Времени мало...Потратишь...Зим приучил себя воспринимать вещи в позитивном ключе даже тогда, когда совсем тошно. В совсем юном возрасте он потерял отца. Тот не просто развелся с матерью, он еще и открытки на дни рождения не присылал. Череда вечных фингалов, записей в личном деле и вызовов родителей в школу закончилась только спустя несколько лет, когда Джейка взял к себе на лето дядя фермер. С тех самых пор, он предпочитал говорить не «потратишь», а «инвестируешь».
- Если вдруг завтра будет последний день, ты оглянешься и увидишь рядом только человека, которому нечего обещать и не на что надеяться.
Он не перебивал, внимательно слушал, вслушивался в слова, ловил интонацию. Ей страшно, как и всем, но это нормально и надеяться всегда есть на что.
«Бросить или погибнуть самому» - это слова засели глубоко в сознании. Неуверенность в его намерениях? Что это? Неуверенность в себе? Она думает, что ее невозможно любить.
Вот именно, – наконец произнес он, не отводя взгляда в сторону, - я знаю что ты за человеки отдаю себе во всем отчет, – с нажимом, даже повышая голос.
Зим не был влюбленным мальчишкой, ослепленным непреодолимым желанием найти самку, или обманывающим себя. Он определенно имел чувства к этой женщине, но не готов был обрамлять их конкретным словом.
Тереза, – почему-то казалось уместный все время повторять ее имя, будто подтверждая, что речь идет именно о ней, а не о людях на острове вообще, - я не бросил бы тебя тогда, не бросил, когда тебя укусила змея или, – не хотелось вспоминать, поэтому он нервно сглотнул, - когда Дайон забрала тебя в джунгли, не сделаю этого и в любой другой раз.
Джейк склонился к Терезе и поцеловал ее сомкнутые губы, задерживаясь у ее лица, тише добавил: Чего ты боишься? – кроме мучительной смерти от голода или лихорадки на этом острове.

It was as if I were coming with the ocean. It seemed to last and last. Then I rolled off.
"Oh, Jesus Christ," I said, "Oh, Jesus Christ!"
I don't know how Jesus Christ always got into such things.
C. Bukowski (c)

– Я боюсь, что они убьют тебя.
По правде сказать, Зим ожидал чего-угодно, только не этого. Они? О ком она говорила? Ладно она бы боялась отношений, боялась бы подвести его или того, что он ее обманет. Но вопрос был совершенно в другом.
Мужчина придвинулся, все еще стоя на коленях, к Терезе и обнял ее, продолжая слушать звуки ее голоса, которые вплетались в шум океана.
– Зло пришло не с острова, это мы принесли его с собой. В лагере есть убийца – тот, кто убил Томера, - он слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.
Было, что сказать, но тонкий палец на его губах остановил поток речи и Джейк замолчал, все еще глядя на нее, не убирая рук с талии девушки. Пусть лучше выглядит так, будто они обсуждают вопросы личного характера. Хотя на острове все вопросы приобретали подобный характер. Здесь не было ничего, что не касалось каждого, а значит и секреты были не от одного человека, не от группы людей, а от всех, такие же личные, какими могла быть измена или ставки в тайне от жены.
Тереза придвинулась к его уху и заговорили снова. Он не двигался, только прижимал ее к себе, глаза устремились куда-то вдаль на привычный пейзаж. Джейк уставился в одну точку, прокручивая события минувших дней и понимал, что Доэрти права.
Затяжная пауза, почти такая же как в самом начале разговора, только теперь причина другая.
Гелика обвинила Эрику и Сократа в смерти Чейси, - наконец проговорил он. Но я не верю в то, что они виноваты, скорее всего...
Да, Зим был человеком из мира насилия, а когда стал детективом, приходилось налаживать контакты с такими людьми, которых раньше из-за дуальности восприятия мира просто ненавидел. Но ему было сложно смотреть на ситуацию сверху, абстрагировавшись от мелочей, от текущих задач, требующих немедленного решения. Да, брат, хреновый из тебя стратег.
Причиной, по которой  Слав и Джин сошлись только недавно может быть как Геликой. так и Томером. Ясно одно - доверять нельзя никому. А серб был таким молчаливым и скрытным, что думать о нем, как об опасности не приходило в голову.
Не говори об этом никому, не доверяй никому и не отходи от меня,- если хочешь жить, - поняла?
Зим не хотел, чтобы это прозвучало как приказ, скорее как просьба. Он провел ладонью по ее спине и отстранился, чтобы посмотреть в глаза.
Никто меня не убьет. И тебе никто не причинит вреда, больше этого не случится, - он не был уверен в этом также, как в том, что они тут вообще выживут, но собственный голос успокаивал и придавал уверенности.
Только одно мог он знать наверняка, детектив приложит все усилия, чтобы выполнить свое обещание.