Иногда ей казалось, что все хорошо - когда она ложилась на кровать рядом с ним, и засыпала, осторожно уместив голову на плече. Знаете, лежишь вот так, закрыв глаза, слушаешь стук его сердца… если бы еще сердце это билось спокойно, ровно, а не редко и неровно, перекачивая кровь со все большим трудом… но так хотелось, что бы он заворочался и попросил кофе, а она бы ему ответила, что тоже непротив, и раз уж он пойдет на кухню, то пусть и яичницу поджарит для нее… но не было ни кофе, ни яичницы, ни ленивых утренних споров. Вообще ничего не было – умирал ведь не только он, умирало все то ценное, что только было у Эддисон. А его мучения… как же ему больно! А он все борется, не умирает… у них еще есть шанс. Нельзя сдаваться.
-Нет. Нет-нет-нет. Мне обещали, что тебе помогут. Они смотрели твои снимки и уверенны в этом. у них уже бывали подобные случаи, и… - Эдди склоняется над ним, но не прикасается, знает, что ему больно будет. – И тебя вылечат. Вот увидишь. И все станет хорошо. Я знаю это. Надо просто еще чуть-чуть потерпеть.

Это было несправедливо – было ведь еще два месяца! Два месяца! Шестьдесят один день. Тысяча четыреста шестьдесят четыре часа. Восемьдесят семь тысяч восемьсот сорок минут. Пять миллионов двести семьдесят четыреста секунд. Хорошо, что сейчас не дурацкий февраль, он бы забрал у них два или три дня.
А еще это было нечестно, потому что врач, вызвавший ее утром, сказал, что возможно… один шанс на миллион… но, кажется, после очередного курса химиотерапии… это, конечно, не выздоровление, но похоже на регресс, а хотя бы частичная локализация опухолей даст шанс на хирургическое вмешательство…
-Случится. Я найду какую-нибудь яхту и нас туда отвезут.
Именно поэтому, она его угостила шоколадом. И поиграла с ним в покер, осторожно касаясь потрескавшихся губ после окончания партии. Именно поэтому, она позволила себе заснуть, а не следила внимательно, как обычно, за его дыханием.
Именно поэтому, она просто не поверила, когда разбудившая ее медсестра сказала, что все кончено. Что слова про остров – последнее, что он сказал, с такой же улыбкой, как раньше шутил, или кружил головы разным дурочкам….
Они все-таки поехали на остров, да. Вдвоем. Ей показалось, это хорошее место, оставить там его прах. Ему бы понравилось.

Прошло полгода уже – шесть месяцев – после похорон Чейза. Похоронами это назвать было сложно, просто его тело подвергли кремации (на этой церемонии присутствовали и друзья ее покойного супруга, кстати, с которым они так и не сыграли свадьбы, кстати говоря), а потом… потом она на острове развеяла прах из урны. Остров успел стать за эти годы популярным туристическим местом, и очень престижным, и эта поездка окончательно подорвала ее бюджет, и так трясшийся из-за медицинских расходов, так что возможности погрузиться в свое горе у Эдди не было, учитывая, что теперь, после смерти отчима (после его убийства, точнее говоря), нужно было поддерживать еще и своих родственников. Ради справедливости правда, она снимала не дыру в Бронксе на последние деньги, и не думала, что она будет есть на следующей неделе, а размышляла о приобретении Биркин или переезде в собственный дом, но проблемы бюджета были все так же актуальны, ага. Так что некогда тут траур разводить, ей нужно зарабатывать…
Так что, вполне возможно, стоящий перед ней Чейз Лейн – это последствие подавленных воспоминаний. Он ей только мерещится, а на самом деле его нет. Конечно, молодой мужчина был похож на того Чейза, которого она увидела в первый раз, на острове, до всей этой их пластики…
-Ты умер, Чейз. Я не пойду с тобой танцевать.

Это вне всякого сомнения был Чейз – она воспользовалась тем, что он на какое-то время застыл, и внимательно, постаравшись при этом остаться незамеченной, оглянула запястье протянутой ей руки. Родинка, его родинка – вернее, узор из них, равносторонний треугольник. Что такое равносторонний треугольник, ей, кстати, тоже Чейз объяснил, у нее ведь было плохо с образованием и он, иногда заставлял ее прорешивать разные там задачки. Они валялись в постели, как правило, совершенно обнаженные (что нередко мешало усвоению материала) и читали разные там задачки на логику, и учебники – он пытался хоть немного исправить те пробелы в ее знаниях, что были вызваны крайне не склоняющим к учебе детством.
Она сошла с ума – или Чейз разыграл какой-то многоступенчатый спектакль, и не может дать ей знать, что жив… иначе… иначе… иначе и быть не может.
-Простите. Я не должна была говорить то, что сказала, но вы действительно слишком похожи на моего покойного супруга, и я… я растерялась. Вы хотели потанцевать?

Кажется, он был не слишком доволен тем, что Эддисон сама пригласила его – что ж, не удивительно, учитывая, сколь удивительной и жуткой была ее первая фраза, и как неловко и неумело она попыталась исправить ситуацию во второй. Впрочем, есть у нее и нечто, способное послужить оправданием для столь непростительной слабости – она ведь действительно не ожидала увидеть копию Чейса перед собой, и его появление болезненно резануло по сердцу молодой женщины.
-Нет. Он умер чуть больше полугода назад. Вас можно понять, учитывая, с чего начала я… - она внимательно осматривает его профиль – линию подбородка, еще одну веснушку, у уха… совершенно определенно, Чейс, но до операций.
-Это невероятно. У вас такие же родинки, как у него. Есть крупная, которую натирают белье или брюки с обычной талией, чуть выше левого ребра? Он ее удалил, врач посоветовал… - зачем она это несет? – Только не помогло. Вы хотите заняться сексом?