>>> Лагерь

- Хорошо. Лучше не идти на кладбище всем скопом, уже темно и ходить по острову небезопасно. Чем меньше там будет людей, тем лучше, – Зим кивнул.
Никто особенно не рвался идти хоронить Мод. С одной стороны это огорчало детектива, а с другой напротив. Он не хотел толпы, которая будет говорить о том, что ее можно было спасти или того хуже о том, что она сама виновата.
На удивление первым пошел серб, хотя... Они же теперь вместе с Джин, а Сиберг дружила с Мод, это объяснимо. По дороге на кладбище Джейк перебросился парой слов с Тилманом, но не больше, вести беседы не хотелось, вообще ничего не хотелось. Было такое ощущение, что некуда себя деть, лопата в руках мешала, древко казалось тяжелым, с сумерках он спотыкался, уже слабо управляя своим телом.
Все это состояние, будто его вырвали из родного контекста и поместили в этот прекратилось, оборвалось разом когда он увидел труп. Мод лежала вся в крови с закрытыми глазами, в ней не было жизни, даже намека на прежнюю жизнь. А ведь в нее уже стреляли и все было хорошо, все могло бы быть хорошо и в этот раз, не будь они на этом гребаном острове.
Зим встал как вкопанный, он не шевелился, тупо смотрел на женщину на земле, мог бы простоять так еще долго, если бы не Слав, который окликнул его и первым принялся копать.

>>> Лагерь
Если честно, Слав не хотел возвращаться на кладбище. Перед глазами стояла картинка: Джин на коленях перед окровавленным трупом Мод, рыдает... Сам он не испытывал эти чувства, но ему неприятно было, что их испытывает Джин. Радослав осознавал причину, понимал утрату, для него логически все сложилось, но вот прочувствовать момент серб не мог.
Женщина вроде согласилась остаться в стороне, они подошли к месту, Слав осмотрелся, выбрал подходящий отрезок земли для могилы и начал копать. Спустя минуту краем глаза он заметил, что Зим стоит и пялится на тело. Он решил, что лучше не создавать дополнительного трагизма и толкнул детектива в плечо:
Можно уже начинать, – выразительный взгляд, - чем быстрее справимся, тем быстрее сможешь попрощаться, – мужчина ничего не ответил, просто стал копать.
Джин нашла палки для нагробия и попросила нож, Зим все еще был в ступоре, Тилман, наверное, не услышал, поэтому Кискинов протянул ей свой, а Сиберг принялась мастерить крест. Еще один ритуал, который он не понимал. Когда все было сделано, он вылез из могилы, стряхнул песок и землю с джинсов, прислонил лопату к дереву и посмотрел на остальных. Как они хотели попрощаться?
Джейк пошатывающейся походкой направился к трупу и уже опустился на корточки с явным намерением поднять Мод на руки, хотя проще было вдвоем. Серб не стал мешать, он отошел к Джин, надеясь, что Зима не стошнит и он не свалится от слабости вместе с Мод в могилу.

Отредактировано Radoslav Kiskinov (2012-05-14 12:33:12)

>>> Лагерь

По пути на кладбище Джон молчал. Как и все, впрочем. Людей собралось немного, что было к лучшему, не только из соображений безопасности.
Он не любил похороны. Слишком много пафоса и словоблудия, необходимость говорить не то, что на самом деле думаешь, а какие-то стандартные фразы, шаблоны. Нет, не поймите неправильно, Джон был прекрасным притворщиком, но притворство похоронное оборачивалось чистой формальностью, этакий договор между всеми об определенном поведении. «Он был замечательным человеком с тонкой душой, которого мало кто понимал» говорят о пьянице, который устраивал истерики и распускал руки. «Нам будет его не хватать» - неужели? Ваша жизнь стала невыносимой после того, как он умер? Так вперед, покончите с собой, вот и решение проблемы.
Но, что самое худшее, собиралось много родственников, которых ты никогда не видел в жизни. Это на семейных похоронах.
Похороны официальные были другим делом. Если точнее, то начинка пахла иначе, но состояла их тех же ингредиентов – и это не каламбур по поводу трупа. Те же фальшивые шаблонные речи произносились лишь в микрофон, под звездно-полосатым флагом и с отдачей чести. Джону приходилось терять товарищей и бывать на их похоронах, похоронах, на которых слова «честь», «доблесть», «отвага» звучат чаще, чем во французских романах 19 века. А Джон не любил, когда этими словами разбрасывались понапрасну.
Последние воинские похороны вспоминались с тоской. Дождливый осенний день, белые надгробия в ряд, все одинаковые, смотрелись как белые клетки на шахматном поле, а земля липла к подошвам вычищенных ботинок. Джон запомнил, как рыдала мать Томпсона, что казалось неуместным, почти пошлым среди офицеров в намокших мундирах. Даже флаги – государственный и морской, – которыми был накрыт гроб, смотрели в этот день тускло.
Говорили на удивление мало, а все внимание было приковано не к гробу. Никто не показывал этого явно, лишь бросали взгляды, короткие и косые, но которые Джон улавливал так же отчетливо, как всхлипы безутешной матери. Центром внимания был не погибший, а тот, кто нес ответственность за его смерть.
Лейтенант-коммандер Джон Тилман.
Джон вздрогнул, когда Слав окликнул Зима, и воспоминание рассеялось.  И только одна мысль осталась после него: Уолтер даже не знал, насколько был прав. Вокруг Джона люди умирают. Но началось это далеко не при крушении.
Три здоровых, крепких мужчины выкопали яму быстро. Мод была некрупной женщиной, но они вырыли яму глубокую, словно в ней должно было хватить места и чувству вины, и воспоминаниям.
Зиму явно было не по себе, да что уж там – на нем лица не было, а действовал он, как загипнотизированный или лунатик. Джон не стал ничего спрашивать, в такие моменты человеку лучше побыть одному насколько это возможно. Тилман лишь помог ему опустить тело в могилу. Тяжелое, уже пахнущее смертью и разложением. Трудно поверить, что Тилман разговаривал с этой женщиной утром, ссорился с ней, обвинял ее. Он не жалел об этом, он ничего не знал, но если бы мог изменить их утренний разговор, был бы мягче. Почему-то, когда он думал о последних мгновениях жизни Мод, Джону вспоминались белые руки Терезы, зажимающие рану, будто это остановит кровотечение, тонкие пальцы, сквозь которые проступает, как река в половодье через берега, жидкая, неправдоподобно-яркая кровь.
Когда Тилман вылез из могилы, он был весь перепачкан в земле. Земля, пот, кровь – казалось, сегодня они въелись в его кожу, и хлоркой не отмоешь. Тилман сделал шаг от края могилы, оглядел присутствующих, как бы сигнализируя о том, что они перешли к официальной части похорон, и предлагая встать вокруг могилы.
Бросил взгляд сначала на Джин, потом на Джейка – с этими двумя Мод была ближе всего. Джин была явно подавлена, она перестала плакать, но выглядела совершенно разбитой. Джейк же тупо смотрел вниз, как будто умел видеть сквозь пространство, время и кору Земли. Ни один из них не собирался говорить.
Что ж, черед Тилмана толкать пафосные речи. Он прочистил горло – и спокойно, без запинки, как по листку, заговорил.
- Я плохо знал Мод Уильямс и не всегда мог понять ее, но она меня понимала. Она видела людей насквозь. Она разбиралась в нас, в истине, в том, кто мы на самом деле.
В крушении многие из нас потеряли родных и близких. Она потеряла своего напарника Майка и все это время винила себя в его смерти. Наверное, такова ноша всех особенных людей – винить себя не в том, что погубил, а в том, что не спас. Но эту ношу она несла с достоинством. В Мод был стержень, который заставлял даже тех, с кем у нее не было хороших отношений, уважать это женщину.
Она погибла, защищая других людей. Не только меня и Терезу, но – всех на этом острове. И не будет преувеличением сказать, что она отдала свою жизнь ради того, чтобы жили мы. И теперь мы перед ней в долгу.
Он сделал паузу, опустил взгляд вниз, в черную дыру могилы. На остров опускалась ночь, уже стемнело, и не было видно, что происходит в джунглях впереди. Где-то за спиной Джона шумел океан. А там, на неизвестном расстоянии, Кейт укладывала детей спать. Отголосок того уюта, что был в том доме, полоснул по сердцу, и Тилману стало тоскливо как никогда  – впервые за время, проведенное здесь, чувство безысходности настигло его.
- Лучший способ отдать Мод этот долг – склеить нашу группу, забыть о противоречиях, перестать жалеть себя, обрести контроль над нашими жизнями и нашей судьбой. Над нашей безопасностью и – в конце концов – над нашим будущим.
С этого момента мы будем поступать так, чтобы ни одно наше действие не привело к тому, что произошло сегодня с Мод. Тем самым мы почтим ее память.
Он замолчал, сделал шаг назад, всем своим видом показывая, что закончил, а если у кого-то есть что сказать, то он может сделать это прямо сейчас.

Когда тело опустили в могилу, Джин выпрямилась, подошла к краю ямы, встала между Славом и Джейком. Тилман умел говорить. Каждое его слово эхом отзывалось где-то в глубине ее души, но Джин не пыталась осмыслить его слова. Осмысливать – это было не по ее части, ей больше удавалось чувствовать. Сейчас Джин предпочла бы не иметь ни того, ни другого. Она постаралась отрешиться от происходящего, чтобы снова не разрыдаться. Спокойствие, невозмутимость, как у Слава – вот что ей было нужно.
Она опустила руку, не глядя нащупала его ладонь и чуть сжала. Она почувствовала, как кто-то прикоснулся к спине, явно не Слав – повернув голову, Джин увидела Джейкоба, расстроенного и глядящего на нее так, словно они вдвоем пережили гибель этого мира. Джин понимающе кивнули детективу, как будто только они и могли понимать друг друга и разделяли общий, недоступный остальным секрет.
Вслед за ним она бросила горсть земли в могилу, но от слов отказалась. Неожиданно внутри Джин все стало сухо, как будто слез больше не было. Ее лицо ничего не выражало.
Как назло, на острове не было выпивки и курева.
Прости, Мод, я так перед тобой виновата. И не потому, что увела у тебя Томера – он был мне не нужен, все просто само получилось… Я просто… Я не знаю… Кажется, что все делаешь правильно, а потом – бац! – и ты мертва, а меня все жалеют и считают жертвой. Но ты бы поняла, если бы знала все как есть, с обеих сторон. По крайней мере ты сбежала с этого острова…

Бессмысленные фразы и слова благодарности той, кто этого не слышит. Зачем все это? Правда от сказанного переворачивалась душа и сжималось сердце. Тилман превосходный оратор.  Наверное, им легче от того что это вырывается из их уст. Забитое в мозг действие. Так надо и мы это делаем. Люди странные создания. Или запрограммированные машины. Можно воспринимать все с разных сторон по-разному. Что толку от всего этого. Чтобы они не говорили, чего бы не делали труп останется бездыханным телом душа, которого явно уже находилась не на этом острове. А они еще тут и нужно уже заканчивать с ритуалом прощания. В голове это представлялось иначе. Мэри замерзла до костей, сердце отказывалось работать в нормальном темпе и гонять кровь по сосудам, обычная реакция на нервы.  Она обхватило свое тело ледяными руками и просто смотрела куда-то вдаль не вслушиваясь в остальные их слова и не обращая внимания на действия. Все что она посчитала нужным, было уже сделано. Хотя кто-то посчитал иначе.
Кто-то еще? – видима это был намек на ее очередь. Женщина перевела взгляд на оппонента и просто покачала головой, говоря тем самым, что нет. Ей не хотелось ни с кем говорить, контактировать и передавать в пустоту свои эмоции. Она бы уже отправилась обратно, но идти одной было страшно. После случившегося предпочитала передвигаться как минимум в компании одного человека, свято веря, что тот окажет защиту и поддержку. Глупо. Женщина не стала ждать действий остальных и медленно побрела обратно.

>>> Джунгли-1

Тилман был не просто зол, он был в ярости! И больше всего его бесил не непрекращающийся дождь, хотя и он тоже, и не Неха, от которой не удалось добиться ничего путного, хотя и она тоже, и даже не два мертвеца, которых он сейчас вознамерился откопать, даром забыв о том, что без лопаты это вряд ли будет возможно, - красная пелена затуманила разум Джона, как обычно говорят в третьесортных бульварных романах, и он не мог уже мыслить так трезво, как делал это всегда… хотя и они тоже.
Нет, больше всего Тилман ненавидел всю эту ситуацию, когда оказался вынужден сосуществовать вместе с кучкой бездарных лентяев, пиявок, которые только брали, брали, брали, а сами не могли и пальцем пошевелить, чтобы сделать свою же жизнь лучше. О нет, это было не для них – они страдали! Они переживали! Они боялись будущего! Что с ними будет, когда эта горстка людей, что приносят еду и воду, поддерживают шалаши, берегут огонь и делают массу бытовых дел, просто разойдутся по острову?
А что с Тилманом? Он, видимо, не умел страдать, а его будущее было, блин, лучезарным и определенным!
- Это моя жизнь разрушена! МОЯ! – он сам не заметил, что уже кричал это вслух, тыча себя пальцем в грудь.
Джон как никто другой знал, что можно потерять все из-за пустяка – маленькой лжи, необдуманного поступка. Он уже однажды потерял.
И речь шла не о Кристине – о ней речь никогда не шла, - но об энсине Томпсоне, который теперь был мертв по его, Тилмана, вине.
Он с поразительной четкостью вышел  к побережью. Пять дней назад именно здесь они высадились, еще уверенные, что их спасут. Их тогда было так много – сейчас же Джон застыл один посреди каменистого берега, зная, что за большими валунами его ждет кладбище со множеством надгробий. Струи дождя хлестали его по лицу. Тилман с силой провел рукой по голове, огляделся. Океан в нескольких метрах от него бушевал – он вспомнил о Сократе.
Ну хоть кто-то должен был догадаться увести его от берега. – И он сразу забыл о греке, вернувшись мыслями к тому самому первому дню. Поразительно, как много незначащих картин мы можем помнить. Сейчас словно тени знакомых людей окружали Тилмана, и он едва ли не в живую видел, как все высадились на остров…
- Это что, остров? Необитаемый остров? – Билли Сэндс кружился на месте, с явным и, как выяснилось позже, всегда присущим ему любопытством. Тогда он казался единственным, кого крушение не выбило из колеи.
Сбоку – Зим и Джин Сиберг решают, где найти зажигалку. Тилман с Зимом тогда не очень ладили – после смерти Кэм Тилману пришлось пройти нелицеприятную процедуру допроса, где он в красках и подробностях описывал их личные с администратором отношения.
- Ох, как бы погода не подвела нас в этом испытании, - с другой стороны замечает Селин: ее плечо вывихнуто, но она все равно старается держаться бодро. Знала бы она тогда, что погода таки подведет…
А потом раздается истошный крик матери Джека.
Тилман тряхнул головой, и видения пропали, оказавшись не более чем игрой воображения. Он направился прямо к кладбищу, перебрался между валунами, отделяющими его от пляжа.
Ливень и шторм не пощадили это место, и все надгробия теперь были либо сломаны, либо выдернуты из земли и унесены водой – и только крест на могиле Мод Уильямс, скрепленный гитарной струной, стоял, перекошенный. Джон огляделся – он, наверное, с закрытыми глазами мог найти каждую могилу, ведь половину из них копал сам. Томер, Мод, Доминик Беллами, мать Джека… Его взгляд наткнулся на черное месиво грязи, сквозь которое проглядывалось нечто гладкое, бледно-серое… Вчера, во время похорон Мод, здесь были какие-то надгробия – вроде бы большой камень, Тилман не придал этому особого значения, решив, что здесь похоронили два трупа, которые… стоп.
Он приблизился к могилам, что было довольно трудно: ноги скользили в земле, проваливались в нее по щиколотки. И лучше бы он стоял на месте, потому что то, что Тилман увидел вблизи, было не просто отвратительно – было мерзко.
Когда спустя некоторое время сзади, со стороны лагеря, к нему приблизились Серджио и Неха – Джону даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что кто-то подошел, - он стоял все в том же положении и мрачно глядел на то, во что шторм превратил захоронение Питера Джексона.
- Дождь размыл могилы, - он не обернулся, не пошевелился, просто констатировал это, глядя на землю перед собой, что больше напоминала сливную яму, над поверхностью которой выглядывали части трупа.

---> Каменный пляж. Шлюпки.

Если честно, Серджио не хотел оставлять Сократа попечение оставшихся. У него было какое-то неприятное предчувствие, что Чейс не сможет довести дело до конца и если что-то не получится, большая часть ответственности будет лежать на испанце, ведь именно он принял решение развязать веревки греку. Однако, на пляже творилась такая суматоха, что у с другой стороны парень хотел подальше от всех этих раздражающих источников. Что ж, оставалось надеяться, что они там завершат дело до конца. 
Так же, реакция Гелики не давала ему покоя. От этой женщины веяло неприятностями, причем такими, которые настигают в самый неожиданный момент.
Быстро шагая по песку с Нехой, Серджио отвлекся на её призыв торопиться.
- Что именно случилось? - и опять нехорошее предчувствие. Что Джон делает на кладбище и почему ему нужен из свидетелей смерти Питера?
Неха начала рассказывать, каждым своим словом наводя на испанца ужас. Джон что-то заподозрил и Неха не смогла его переубедить.
- Mierda! - воскликнул парень, на секунду остановившись и взявшись руками за голову, - Он догадался? Что конкретно ты ему сказала? - Серджио был зол. Очень зол. Кажется, никогда в жизни он не был так зол, ведь в большинстве случаев прятал свою злость в себе. А вот как он неё избавиться, если все вокруг только провоцируют? - Черт, Неха, - в его голове копошились миллионы слов, что бы объясниться, придумать отговорку, мол, ты все не так понял. Но испанец не любил врать, его тошнило от всех этих мыслей. Подбирать верные слова, что бы изменить чью-то точку зрения, Руарес не умел и не хотел этому учиться, он считал это уделом слабых подхалимов, - ты тоже думаешь, что Питер умер по моей вине? -  с вызовом спросил испанец. Неизвестно почему, но Серджио начал считать, что все свидетели сцены с чокнутым мужчиной ополчились на него.
Секундная слабость: хотелось развернуться и уйти глубоко в джунгли, что бы забыть обо всём.
- Да пошло оно все к черту! - громко ругнулся Серджио, обращаясь к кому-то свыше и полным решимости двинулся за Нехой. Вскоре они настигли кладбище, он увидел Джона, стоявшего на месте могил, увидел, что их размыло дождем.
Его трясло словно при лихорадке от дождя, который начал уменьшаться, и от эмоций, которых было через край.
- Он был одержим и я его убил. Темнокожая была уже мертва, - идти на попятную не было смысла, да и это не было в стиле Серджио. Руарес постарался говорить спокойным, сдержанным тоном, практически вышло, но сейчас внутри него была бомба, которая могла взорваться в любой момент.

Джон злился. Серджио злился. Добрая половина острова злилась - каждый по своей причине. Злость и прочие недобрые чувства и эмоции, казалось, с каждым днём покрывают остров темной пеленой, у которой единственная цель - заставить всех передраться, переубивать друг друга, выявить победителя и провозгласить королем острова. Как будто крысы на корабле.
- Он жрал свою подругу! - миллионы слов, миллионы мыслей - Серджио даже не знал с чего начать, - пока он сюда плыл, он ел человечину! - выкрикнул испанец, хватая Джона за руку, которой он схватил его за майку, и вырвался, отойдя от него на шаг, - Когда мы его спасли, он набросился на нас, причитая про демонов, - Руарес смотрел Джону в глаза, ни капли вранья не слышно в его голосе, не видно в его взгляде, не  замечано в его движениях. И он не врал. Вранье к добру не приведет, даже по благо. Их неправда уже куском человеческой жизнедеятельности всплывала из под массы "веских" причин.  У Серджио хватало мужества сказать правду, возможно, только в правде есть спасение, - он, joder, Неху хотел изнасиловать! - испанец повернулся к девушке, показывая на неё пальцем Джону.
Частичное выплеснутые эмоции немного умерили пыл Серджио. Он с шумом выдохнул и провел ладонями по голове. Несмотря на заканчивающийся дождь, ему было жарко.
- Господь свидетель, я не хотел этого делать, - уже более спокойно сказал испанец, - вот, - он достал из кармана шорт пластиковую карточку и протянул Джону, - это звали Питер Джексон. И этой штукой он хотел перерезать мне горло, - парень оттянул верх майки, открывая плечо и демонстрируя затянувшийся порез, - промахнулся.

И тут Серджио выкрикнул ему в лицо слова, которые редко услышишь. То есть вы живете всю жизнь, но в 99% случаев не услышите ничего наподобие:
- Он жрал свою подругу!
- хотя нет, вот это в современном блудливом обществе популярно*, поразительно не это, а –
- он ел человечину!
- Чтоооо? – Тилман сморщился, будто услышал несусветную чушь, а ее за сегодня он уже послушал немало. И, шокированный, повторил: - Ел человечину?
Среди моряков бытовало немного историй, близких к байкам, о людях, потерпевших крушение и оказавшихся среди моря. Жара, отсутствие воды и пищи, страх – все вместе это может свести с ума, и потихоньку мысль «А что, если…» приходит в голову, и ты начинаешь более внимательно разглядывать предметы в своих карманах.
Наверное, высшим счастьем было, что сам Тилман знал об этом понаслышке. До поры до времени… вот и он встретился с этим воочию, буквально лицом к лицу. И свои мысли по этому поводу Тилман выразил смесью отборной громкой ругани, понятной только тем, кто бывал в Сингапуре или кабаке Джошуа неподалеку от нью-йоркского порта. Водбавок он оглянулся в поисках какого-нибудь ствола, по которому можно ударить, чтобы не пришибить многострадального Серджио, но никакого дерева вблизи не было, поэтому Тилман просто полоснул кулаком по воздуху и пнул землю. Комки земли, напитанной водой, взметнулись вверх.
- Какого хера?!! – вопрос был риторическим, ибо вряд ли кто-то из присутствующих мог на него ответить. Почему все происходит вот так, наперекосяк? Почему Тилман не остался в Нью-Йорке, чтобы сейчас все это дерьмо расхлебывал кто-то другой? – Почему на этом гребаном острове все происходит вот так?!! Черт, у нас же тут что не день, то просто бомба! Почему, почему, ну почему?!!
Он поднял голову вверх, адресуя вопрос непосредственно тому, кто отвечал за этот бардак, как делал это всего, когда абсурдность мира и существ, его населяющих, окончательно поражали Тилмана.
Нет, это не было истерикой, скорее приступом бешенства, хотя Тилман и брызгал слюной, а вена на лбу вздулась. У него не было мыслей, что Серджио солгал по поводу произошедшего, но Тилману все равно хотелось его ударить. Просто потому, что это произошло именно с Руаресом, что из-за этого убийства теперь лагерь окончательно распадется. Те, у кого после вчерашнего оставалась хоть какая-то вера в выживание вместе, потеряют ее после того, как выяснится, что Серджио убил человека. А случайно ли, намеренно ли – не важно.
Это конец. – Не склонный к фатализму Тилман понял, что на них надвигается нечто очень, очень, ОЧЕНЬ плохое. И паника, хаос, раздор – недостаточно яркие для этого понятия.
Путанные объяснения Нехи только больше злили его. А еще он подумал, совсем не вовремя, что эта не очень волевая девушка целый день смогла хранить такую отвратительную тайну. Браво. А он-то думал, что разбирается в людях.
Пару секунд он молча смотрел на Неху, будто не понял, о чем она говорит, потом тряхнул головой.
- Питер Джексона? Блондин, похож на грызуна? Чееерт, черт! – он резко обернулся назад, к могиле, где сквозь размытую землю то тут то там проглядывали части серого, бледного, мертвого. И вдруг неожиданно спокойно, даже отстраненно, произнес: - Я знал его. Он был школьным учителем.
Джон с силой провел ладонями по влажным волосам, стряхивая капли воды и пытаясь таким простым движением собрать мысли в целое, успокоиться.
- Лора, Чейси – они тоже знают? Господи боже мой, конечно знают. Так… ладно… нужно быстро что-то делать. Вы оба – слушайте меня. Я хочу, чтобы вы отдавали себе отчет: если кто-то еще узнает об этом, Серджио умрет.  Я не шучу. Я не лагерь сегодня ночью от Сократа сторожил, а его от лагеря. Вчера уже нашлось несколько желающих линчевать его. Хоть одна живая душа узнает, - это он обратился уже непосредственно к испанцу, - ты труп.
Зря я в этой полез. Ой как зря. Вспомнились слова Нехи о том, что тайна окажется слишком ужасной и лучше не знать некоторых вещей. Да, воистину - не задавай вопросы, ответ на которые не хочешь услышать.
- Даже Зим – особенно он – не должен догадаться.

*Сленговое англ. eat me