Я бы солгала, сказав, что события прохладной сентябрьской ночи не пошатнули веру Эстер Эжени, уже несколько лет более известную как сестра Каталина, в Отца, Сына, Святого духа и Деву Марию, которые не защитили невинных детей своих, кои не могли просто в силу возраста и невинности душ заслужить столь страшной, столь пугающей смерти, как не могли заслужить ее и сестра Анна, и отец Джозеф. Почему они мертвы, а она, недостойная, грешная – здесь, жива? Разве это правильно, что единственное, что она могла сделать, дабы проводить их в последний путь – пустить в воду собственноручно сплетенные венки и помолиться о каждом.
…Вечный покой даруй усопшим, Господи, и да сияет им свет вечный. Да покоятся в мире. Аминь…
Навестила сестра и кладбище, где уже покоились несколько несчастных; имела ли она право молиться о самоубийцах? Эстер видела истерику женщины, потерявшей в этом аду единственное и любимое свое дитя,  и решила, что должна попросить Господа простить эту несчастную как за умалишенную, она ведь наверняка сошла с ума от горя…
-О… о… - разбитые коленки и носы, этого хватало в ее работе. Она без вопросов опускается на колени и просит:
-Уберите руки от лица, и я обязательно постараюсь вам помочь. И не двигайтесь, вам наверняка будет очень больно…

Она осторожно помогает ему смыть остатки крови с лица – идеально было бы это сделать, имея под рукой хоть нечто вроде полотенца, но ничего подобного у нее не было, и пришлось обойтись лишь собственной ладонью. Другое дело, провести осмотр его носа, сильно пострадавшего, судя по отекам, ей не удается, кажется, он ей не слишком доверяет, и она заходит в шалаш следом за ним, дабы все-таки заставить принять свою помощь.
-Я могу вам вправить нос. Я это уже делала – раза два или три, и с не самым плохим результатом, так что она может чувствовать себя профессионалом в этой теме – все равно, на острове не так много людей, которые могли бы похвастаться таким же опытом. Другое дело, ходить в медицинский шалаш, дабы предложить свою помощь, она очень опасалась, ведь там настоящие профессионалы работают, и им она будет лишь мешаться….
-Но нужно, что бы вы сели, и зажали что-то в зубах. Это будет быстро, но больно, и потом останется синяк – она растерянно принимает из его рук бутылку, выглядящую как из какой-нибудь книги Жюля Верна, но сейчас ее гораздо больше волновала боль молодого мужчины и необходимость ему помочь.

Вы забыли? Она имела дела с сотней мальчишек и девчонок, оказавшихся в одно мгновение никому ненужными, оказавшимися совсем чужими в своем собственном мире. Она умела общаться с вредными, противными, упорными – и умела их убеждать в том, что надо сделать так, а не иначе. Кстати, ей было сложнее, чем другим сестрам: слишком юна была Эстер, чтобы ее воспринимали, как  маму, однако, она действительно любила всех этих малышей, и они это чувствовали.
-Я не буду ничего открывать, пока не удостоверюсь, что с вами все в порядке. Точнее, пока не смогу вам помочь. А вы ведете себя как десятилетний мальчишка… хотя, их уговорить было гораздо легче. Так что не спорьте. Если вы будете тянуть, он будет продолжать сильно болеть, а если я его вправлю – боль будет сильнее, но почти сразу пройдет, и вы вернетесь в норму. – сестра Каталина, конечно, не любит спорить, но здесь ведь не спор, здесь нужно лишь мягкое убеждение…
-Давайте я вам помогу, и мы вместе внимательно осмотрим бутылку. – кажется, она забыла, что ему все-таки не десять лет. – Я обещаю, это будет не так уж больно, и все быстро закончится.

Вот упертая! Про себя возмущается Чейс, но виду не показывает.
Представить как тонкие пальцы девушки прикасаются к его носу, а потом вправляют его на место не трудно. Гораздо труднее представить дикую боль последующую за этим. Именно поэтому Лэйн на всякий случай отодвигается от сестры милосердия подальше - мало ли что ей придет в голову.
- Да не переживай ты за меня, - отмахивается Чейси - теперь он раздражается настырности Каталины и очень близок к тому, чтобы нахамить ей. Сдерживает его только то, что девушка и вправду желает ему добра и было бы скотством грубить ей за это. - Я привык помогать себе сам, так что попозже займусь носом.
Огорченное лицо сестры Каталины заставило Лэйна глубоко вздохнуть и пододвинуться обратно к ней. С одной стороны он понимал, что чем быстрее он это сделает, тем быстрее закончится боль, а с другой вручать себя в руки незнакомому человеку было страшно. Хотя что она может сделать не так? С этим и дурак справится.
- Ладно, давай, но предупреждаю я плохо переношу боль. - Чейс уселся поудобнее и поднял голову наверх, чтобы девушке было удобнее.
- На счет три? - Зажмурившись спросил он, но это прозвучало жалобно и Чейси поспешил заткнуться.
- Привет. - Тоненький детский голос заставил его резко обернуться. Одна из выживших детей стояла в шалаше с любопытством разглядывая происходящее.
Лэйн воспринял девочку, как избавление от жаждущей помочь сестры и улыбнувшись поздоровался с малышкой.
- Ничего особенного, я просто упал лицом на камень. - Ложь была неплохой и вполне бы подошла для остальных, если бы не Серджио выглядевший совсем чуть чуть лучше.

Николь не очень нравилось на острове. Ей казалось, что они здесь уже очень давно, девочка успела соскучиться по брату и папе, просто по дому, подружкам и игрушкам. Но, никаких объяснений всему - по крайней мере понятных и доступных ей не было, окружающие ее взрослые мало чего рассказывали, поэтому девочка пробовала узнать что-нибудь сама. Каждый знает: если слушать внимательно, не мешать и не выдавать себя, можно узнать очень много чего. Обойдя со спины находившихся в шалаше, девочка встала так, чтобы видно ей было все, что хочется видеть - пока что, ни кровь ни чьи-либо синяки особенного страха у Николь не вызывали, девочка только подсознательно понимала, что, когда идет кровь - должно быть больно, когда падаешь и остается синяк - тоже. - Фу. - Николе невольно сморщила носа и зажмурила на миг глаза, представив, как это должно было выглядеть. - Тебе очень больно, да? - подойдя еще ближе, девочка заглянула в глаза Чейси. Пока что, она еще не всех знала, мало кого делила на добрых и злых или хороших и плохих. Поэтому, не видя для себя никакой угрозы, девочка руководствовалась простыми стереотипами - больно - пожалей, можешь - помоги. - Я не хожу туда, куда не знаю дороги. - отмахнулась девочка. Может быть, иногда она здесь и правда плакала и боялась, но пока что ничего особенного случиться не успело, поэтому поводов для переживания девочка не видела. Она и дома играла одна, если рядом никого не было, или просто папа работал. Николь продолжала внимательно наблюдать. Ей и правда было интересно. - Это же ему больно, а я не боюсь. - пожав плечами, девочка продолжала наблюдать. - Папа говорит, что надо преодолевать свои страхи. - вспомнила Николь. Вообще-то, это касалось всяких мелочей, вроде тех, когда она не желала оставаться одна или спать с выключенным светом. Но, этого девочка не знала, и вообще, могла бы еще много чего рассказать.

Ее сестра была рыженькой, словно лисичка, и так давно просила себе этот велосипед… она обещала, что будет осторожной, и будет кататься только по саду, и ни за что в жизни не поедет на шоссе… откуда им было знать, что бояться стоит не какого-нибудь пьяного дальнобойщика или студента-раздолбая, выкурившего травки перед поездкой, а собственного бассейна, в котором девочки учились плавать? И ее сестра – она была ровесницей Николь, на момент своей смерти, а Николь так любит лезть в воду, совершенно не волнуясь о том, что ее никто не видит…
-Давай все-таки договоримся. Когда ты идешь на пляж, обязательно зови меня, я тоже поплаваю с тобой. – разумеется, она сама в воду ни за что не полезет, не глупая, но за ребенком присмотрит хоть… - Я боюсь плавать одна, а с тобой мне будет нестрашно…
Она улыбается Чейзу, и все-таки кладет пальцы на его нос, затем осторожно заводит пальцы в ноздри – это, кстати, удобней, чем с маленькими детками – а еще несколько пальцев устраивает на боках его носа
-Считай до трех. Раз… – дергает, на себя и в сторону. Кровь начинает идти снова, но она не слишком-то волнуется о своем испачканном платье.
И дергает, ровно так, как ее учили

- Я тебя с ним познакомлю, когда он за мной приплывет. Хочешь? - Девочка верила в то, что ее папа скоро вернется. Печально. Ребенок остался абсолютно один и нет никого кроме сестры Каталины, кто хотел бы присматривать за ней.
- Конечно хочу. - Улыбнулся Чейс, все еще глядя на решительное лицо послушницы. Больше всего он хотел, чтобы все это поскорее закончилось.
-Считай до трех. Раз… - Цифры два не последовало. Эстер без предупреждения дергает на себя и по лагерю прокатывается жуткий крик почти умирающего человека. На соседних деревьях испуганные птицы шумно хлопая крыльями взлетают вверх, но Лэйн этого не видит - у него помутнело в глазах от боли.
Рядом что - то говорит Николь, но разобрать что именно нет возможности. Такое ощущение, что все кости внутри головы ходят ходуном. Кровь снова хлещет из обоих ноздрей и Чейс чувствует как головокружение становится сильнее.
Привалившись спиной к лежаку, парень ждет пока вертолеты закончатся и только потом медленно открывает глаза.
- Признайся, ты хотела меня убить. - Приподняв уголки губ спрашивает он даже не пытаясь вытереть окровавленное лицо.

Сначала, отсутствие папы Николь несколько напрягало - она не любила оставаться одна, быстро начинала скучать и вообще не часто оставалась в обществе совершенно незнакомых людей. (Ну, может уже и не совершенно, но пара случайных встреч на лайнере ни о чем не говорили.) Впрочем, к теперешнему положению вещей девочка постепенно привыкла и, не дождавшись объяснений от посторонних, нашла себе свое собственное. Поэтому, Николь и не задумывалась вовсе над тем, что произошло пару дней назад и ужасных последствий совершенно не боялась. Она даже видела что-то подобное по телевизору - утром и вечером иногда показывали, и от нечего делать девочка засматривалась, пока кто-нибудь не переключал канал и не сообщал, что нельзя смотреть всякие глупости.
- У меня еще брат есть. Он в Лос-Анджелесе.  - Довольная тем, что ее предложение пришлось по вкусу, рассказывала девочка. - У тебя же тоже кто-нибудь есть? - девочка еще очень давно отметила, что все дети, с которыми она общается, живут в достаточно разных условиях. Первое, что она отмечала - мамы были у всех. Это иногда несколько беспокоило Николь, в особенности тогда, когда абсолютное большинство готовило им открытки и подарки к разным праздникам, а ей предлагали поиграть или порисовать просто так. Впрочем, папы были тоже не у всех, у кого-то вместо брата была сестра или сразу несколько.
- Понятно. - кивнула девочка. Особенно понятно ей не было, но кривой и страшный нос пугал больше, чем что-то другое, поэтому объяснение вполне удовлетворяло Николь.
- Хорошо. - девочка сразу согласилась и, на всякий раз еще раз оглядев шалаш - мало ли что, выбежала из него. Где можно взять чистую воду, она уже знала. Поэтому, несколько минут спустя вернулась с наполненной бутылкой в обнимку.

если мы не остаемся играть дальше, я пойду гулять куда-нибудь еще)

--->Пляж

Отредактировано Nicole Hill (2012-03-26 23:19:01)